Интервью Романа Горелова (ИЭВБ РАН, г. Тольятти), которое он дал вк сообществу "Изнанка". Публикуется "без купюр". Внимание! Присутствует мат! Во избежание лишних вопросов, должен сказать, что я не страдаю моральными угрызениями совести при размещении подобного материала и к мату отношусь более, чем спокойно. Все фотографии сделаны во время наших совместных экспедиционных выездов.
— Здравствуйте. Расскажите, что изучает герпетолог и какое у вас образование?
— Здравствуйте. Я изучаю рептилий и амфибий, занимаюсь этим около двадцати лет. Началось все еще в детстве, с увлечения. Еще в школе я запланировал поступить в ВУЗ на биологический факультет, что в общем в дальнейшем и осуществил. После получения диплома по специальности "Учитель биологии" я поступил в аспирантуру в академический институт. Во время аспирантуры мы проводили исследования в области токсинологии змеиных ядов, а как результат в 2018 году была успешно защищена кандидатская диссертация по данной тематике.
— Какими исследованиями занимаетесь в настоящее время?
— После защиты диссертации я прекратил исследования по токсинологии змеиных ядов. В настоящее время, в данной области работать затруднительно. Зарубежные журналы не печатают подобные работы, в связи с биоэтикой, которую мы не можем соблюдать ввиду технических причин. Отсутствует материальная база, в том числе и специализированные подопытные животные (лабораторных животных мы закупали за собственный счет, также как и организовывали виварий для проведения исследований). Поэтому сейчас я занимаюсь всем подряд, начиная от отбора образцов крови змей, заканчивая сбором материала для генетического анализа лягушек.
— Кусали ли вас змеи? Какие были последствия?
— Удивительно, но в отличии от большинства моих коллег ядовитые змеи меня не кусали (я отобрал яд примерно у тысячи змей, их же я и отловил в природе). Здесь очень помогает соблюдение банальной техники безопасности во время отлова и работы в серпентарии. Последствия бывают разными, от недели в отделении токсикологии до летального исхода.
— Какими еще представителями земноводных или пресмыкающихся удалось заниматься?
— Мой спектр деятельности охватывает весь видовой состав амфибий и рептилий Волжского бассейна.
— Расскажите подробней про сборы материалов.
— Сбор первичного материала я провожу в экспедиции. Примерно три месяца в году я провожу "в полях". Дело в том, что часть ученых работают исключительно в кабинетах. Но им необходим материал, с помощью которого они проводят все свои лабораторные исследования. Они заказывают работы по сбору ученым, которые работают в экспедициях, так называемым полевикам. Но, к сожалению, не имеют никакого представления об особенностях их работы. Просьбы зачастую бывают абсурдны. Руководитель проекта требует отловить тридцать змей: пятнадцать самок и пятнадцать самцов, причем одного размера. У змей различная сезонная половая активность, и наловить их одного размера просто невозможно. Но объяснить это в лаборатории практически не реально Поэтому полевики и кабинетные ученые живут в разных мирах. А моя задача в экспедиции исполнить заказ максимально точно, согласно требованию заказчика. Как я это делаю в кабинетах никого не волнует, нужен только результат.
— Расскажите о самой значимой экспедиции на вашей памяти.
— Значимость в научном плане понятие размытое, каждый ученый считает что занят охуительно важным вопросом. А экспедиции скорее запоминаются форсможорными событиями, безобразиями и курьезами. Например, в прошлом году у нас в машине сгорел генератор посреди пустыни, до магазина запчастей было 260 км бездорожья, эту проблему мы решали двое суток. Связь отсутствовала, а по дороге, за сутки проехало пять машин. Эта история запала нам в души.
Мы ехали от Аральского моря в сторону Каспия, перегон составлял около 600 км по бездорожью, с возможностью заправиться в одном месте. Около заправки нас попросили взять с собой экипаж из Москвы на ренджровере, который не мог идти в колонне по тяжелому бездорожью. Мы согласились помочь ребятам и отправились далее двумя машинами. Через 50 км пути генератор сгорел, и мы не могли двигаться дальше. Общим решением один из членов экипажа (забрав все деньги и навигацию) пересел в ровер и отбыл по азимуту поселка с запчастями. Мы сидели в пустыне и пили водку, делать было больше нечего. Товарищ, который остался с нами, интересовался энтомологией и мирно пить водку отказывался. Ценою упрямства и изучения инсектов на солнце стал ожог. Затем нам помогали местные геологи, тянули уазиком машину всю ночь 100 км. Дали позвонить по спутниковому телефону гонцу. В итоге руководитель машины геологов напился и перестал нас узнавать. Но, на следующий день в партию геологов, которая расположена посреди пустыни, прибыл наш гонец с генератором. Путь был продолжен. История была описана в блоге нашего коллеги.
— Какой научной работой, помимо сборов образцов, вам приходится заниматься непосредственно в поле? Какие научные знания необходимы в экспедициях?
— Отлов животных, отбор образцов тканей. Фиксация в виде влажных препаратов. Организация кадастровых учетов, с последующим анализом. Мы мониторим видовой состав, обилие, исходя из этих данных рекомендуем охранные мероприятия. Проводим работы по рассчетам урона природе. Проводим мероприятия по минимизации природного ущерба во время хозяйственной деятельности человека.
— Где еще удалось побывать в экспедициях?
— Самая северная точка — Белое море, южная — граница с Туркменистаном, на востоке еще не удалось забраться дальше Уральского хребта. Большая часть Волжского бассейна обследована достаточно детально, особенно средняя и нижняя часть.
— Какой еще форс-мажор случался во время поездок?
— Основные форс-мажоры случаются из-за поломки техники, в отдалении от магазинов запчастей и сервисов. Часто происходят проблемы с психическим состояние членов экспедиции. Состав постоянно изменяется, люди имеют индивидуальные особенности и не всегда готовы к серьезным проблемам. Замкнутый коллектив на время поездки тоже играет свою роль.
— Какие конфликты случаются между членами экспедиции?
— При грамотном руководстве экспедицией открытых конфликтов не возникает. Скорее возникают проблемы из-за особенностей поведения участников непритертых коллективов. Кто-то любит выпить, а кто-то занимается ЗОЖем. Некоторые плохо переносят езду по бездорожью на большой скорости, а перегоны бывают многодневными. Часто люди просятся поскорей домой. У всех есть особенности питания и режима труда с отдыхом, но учитывать их в экспедиции невозможно. Проблемы с личной гигиеной в засушливых местах. И зачастую изнуряющая работа.
— Известно, что из змеиного яда делают мощнейшие афродизиаки, пробовали ли вы их на себе?
— Я не участвовал в разработке афродизиаков из змеиных ядов и не испытывал их. Пока и так стоит 
— Какое практическое применение находится исследованиям в области герпетологии, в медицине или, например, той же экологии? Какими были последние открытия?
— Из цельного яда змей производят лекарственные препараты. Но это делается все реже, яд очень дорог как сырьевой компонент. В настоящее время из яда змей выделяется действующий компонент, и затем синтезируется химическими производствами — так значительно дешевле. Рептилии являются важной часть экосистемы, необходим мониторинг и контроль численности для сохранения баланса в природе.
— Как происходит сама работа в поле? Как долго можно собирать экземпляры и бывало ли такое, что приходилось возвращаться ни с чем?
— Как это не удивительно, вся работа в поле проводится почти всегда за свои средства и на той материальной базе которую имеет исполнитель. Для меня работа в поле делится на две категории: что нужно получить тебе самому, либо выполнить максимально заказ стороннего заказчика. Это всегда творческая работа, живые организмы не живут по четким алгоритмам. Каждый раз приходится применять новые решения и подходы. Мне было необходимо сравнить токсичность яда гадюк в одной популяции в течении сезона. Змей просто отловить весной и осенью, летом крайне сложно. Такую популяцию я искал три года, полностью за свой счет, по всей территории Волжского бассейна.
— Что вы посоветуете если человек встретил змею, какие должны быть действия?
— Все просто - ее не надо трогать. Змеи сами не нападают на людей, за исключением некоторых видов, которые практически не обитают в России.
— Некоторые ученые в предыдущих наших интервью отмечали сложную и не вполне адекватную конкуренцию в научных кругах, разобщенность, маленькие бюджеты для исследований и низкую оплату труда. Что можете сказать по этим вопросам касательно вашей области изучения?
— На данный момент, уровень организации фундаментальной науки в России это ебанный стыд. Общая тенденция нагибания науки, плюс тотальное воровство на местах. В зависимости от руководства научной организацией. Например, в нашей нет ни одного автомобиля (раньше были десятки, три судна, и полное обеспечение расходниками), нет рабочих компьютеров, используем свои. Нет реактивов, приборов. Нет совсем нихуя, кроме мизерной зарплаты. Хоть ее платят.
— Гонорары от сторонних заказчиков помогают покрыть все расходы и остаться в плюсе? Сколько люди готовы платить за ваши экспедиции?
— К сожалению, все сходится примерно в нули. Услуга "экспедиций" достаточно специфична, ее я организовал чтобы помочь решить транспортные проблемы некоторых научных коллективов, которые оказались лишены средств для работы. Но эксплуатация внедорожной техники в жестких режимах достаточно дорога, и не все могут себе это позволить. Средний ценник за сутки 5000р., без учета расходников.
— Были ли у вас конфликты с местными жителями, браконьерами или правоохранительными органами во время экспедиций?
— Да, конфликты это постоянная составляющая экспедиций. Ученые выглядят слишком вычурно и ведут себя необычно. У всех местных жителей это возбуждает интерес. Конфликты с местными жителями, охранниками и т.д. мы стараемся переводить в мирное русло, и со всеми приходиться находить общий язык. В противном случае работать становиться невозможно. Особенно тяжело объяснить, чем мы занимаемся в сельской местности, все думают, что мы хотим украсть скот или переловить рыбу в реке электроудочкой Подобные инциденты происходят настолько часто, что вычленить какой-либо яркий инцидент уже затруднительно.
— Что вам большего всего нравится в вашей работе?
— Жизнь на природе. Она лишена искусственно внесенных человеком правил.
— Природные красоты какого края нашей необъятной понравились вам больше других?
— Каждый край и широтная зона нашей родины имеют особые прелести, мне тяжело определиться. Но особенно мне нравится место, где Волжско-Уральские пески подходят к дельте Ахтубы.
К сожалению, я не знаю, у всех герпетологов есть инстаграм или нет? У меня, например, уже давно есть. Но если его завести, то нужен будет сервис продвижения инстаграм. Без этого сейчас никак нельзя.
— Есть ли исследования которыми вы по-настоящему гордитесь?
— Нет, к науке я отношусь как к работе.
— Дайте несколько совет тем, кто хочет связать свою жизнь с наукой.
— Будьте готовы к тому, что придется доказывать всем окружающим, что вы не ебанутый.
— Что, по вашему мнению, нужно изменить в научном сообществе или отношении финансирования, чтобы продвинуть герпетологию вперед?
— Герпетология это лишь песчинка на пляже науки и бессмысленно ее выделять. А с фундаментальной наукой на данный момент проблемы катастрофические, и их надо решать. Дальнейшие обсуждения оставлю первым каналам тв, я, в отличии от них, не компетентен в решении подобных вопросов.
— Нет возможности продолжить свои исследования за пределами РФ, получить гранты и т.п.?
- Есть, но там присутствуют свои особенности. К тому же, в любой стране иммигрантам приходится сталкиваться со своими определенными трудностями. И перебираясь в страну с более высоким уровнем жизни нужно быть готовым к статусу "гастарбайтер".
- Почему все, что касается науки приводит вас в такое отчаяние? Вы планируете и дальше заниматься экспедициями и если да, то почему?
— К сожалению, пока я не вижу никаких позитивных тенденций в развитии фундаментальной науки в нашей стране. Бросить этим заниматься достаточно сложно, потрачено много лет на обучение, "карьерный рост". Просто жаль потраченное время, а применить полученные профессиональные навыки в другой области деятельности несколько затруднительно. А в экспедиции я продолжу ездить в этом или ином формате. Мне это нравится, а постоянная работа в кабинете наводит на меня тоску.
